Жители Владимирской области познакомятся с творчеством Ирины Пыжьяновой

- Ирина, что это за проект?

- «В хороводе были мы» - проект АНО «Катариос», поддержанный грантом Президента РФ на развитие гражданского общества в 2022 году. Его цель – популяризация и сохранение народной песни. Я буду исполнять народные песни разных областей России, рассказывать о песнях, традициях, связанных с ними. Первый концерт пройдет в Суздале, в Крестовой Палате Кремля. Выступления запланированы не только в городах – Гусе-Хрустальном, Суздале, Александрове, Муроме, но и в селах - Маринино, Павловское, Клязьминский Городок, поселках Малыгино и Муромцево.

Планируются и игровые семинары, где каждый участник сможет получить первые навыки пения в русской песенной традиции, разучить традиционную хороводную песню "Ладу, ладу", познакомиться с голосовыми техниками, характерными для этнического пения, узнать о его влиянии на современное исполнительское творчество и нашу жизнь.

- Вы исполняете народные песни в аутентичной манере, как они звучали века назад в деревнях. Эта манера, в отличие от псевдо-фольклора, непривычна, да и часто просто незнакома большинству слушателей. Как незнакомы и обряды, связанные с этими песнями. Не мешает ли все это восприятию вашего творчества публикой?

- Я в музыкальной школе исполняла закличку-веснянку, как меня научили в фольклорном ансамбле, — одноклассникам было смешно, а я встала к ним спиной и так пела. С тех пор привыкла, что у части людей есть непонимание этой музыки и даже неприятие. Сначала меня это сильно ранило. Но ведь мне самой фольклор нравится, это же так красиво, так правильно. Стараюсь на своих концертах про каждую песню рассказать: когда она пелась, как я с этой песней повстречалась, какие эмоции она во мне вызывает. Да, у некоторых людей есть непонимание этого пласта нашей культуры – от незнания. У них просто еще не состоялась встреча. И тем, кто говорит, что не любит народную песню, я всегда отвечаю — вы просто ее не знаете. И после концертов эти же люди признаются, что для них встреча с фольклором стала потрясением – радостью узнавания своего, родного.  Кто-то вспоминает, что так пела его деревенская бабушка, а у кого-то такой бабушки не было, но есть узнавание на генном уровне. Причем, молодежь воспринимает аутентику лучше. И очень много молодых музыкантов сейчас исполняет народную музыку.

- Что вас побудило выбрать музыку профессией?

- Для меняя быть на сцене — естественно. Я еще с музыкальной школы привыкла к сцене. Начинала в детском фольклорном ансамбле «Роднички» при музыкальной школе в Перми, участвовала в нескольких независимых проектах — «Безымянные барабанщики», «Вороново крыло», «Иньва», «Космонавты». Последние лет 12 работала в пермском доме народного творчества, сейчас продолжаю заниматься делом своей жизни уже в Санкт-Петербурге. При этом я несколько раз пыталась оставить деятельность, связанную с исполнением фольклора, по разным причинам, но это моя судьба – фольклор.

- Но почему именно аутентичное исполнение?

- Когда я так пою, чувствую, что все пространство вокруг гудит от этого звука, и вместе с ним гудит все мое тело. Это огромное наслаждение. Петь — это вообще большая радость. А в народном пении есть своя магия. На сцене это тоже можно почувствовать, но в поле, в лесу — там, где и жила народная песня, - это настоящее таинство. Начинаешь петь и чувствуешь, что через этот звук ты сливаешься со всем сущим. Мне кажется, обрядовое пение — это способ человека чувствовать себя в мире присутствующим. Зимой поются одни песни, созвучные состоянию природы, весной — другие. Люди поют и встраиваются своим звучанием в звучание мира. Один мой друг сказал: когда слышишь фольклор, то с тобой будто говорит вечность.

- Вы играете на редких, а порой и необычных для традиционного фольклора инструментах - гуслях, колесной лире, арфе. Расскажите о них.

- 11-струнные гусли изготовил пермский мастер Александр Красовский. Дека сделана так, что гусли приобрели особенно объемное звучание. Под колесную лиру обычно исполнялись духовные стихи. Я их тоже пою. Но еще и исполняю обрядовые песни под аккомпанемент колесной лиры. У этого инструмента очень яркий и выразительный звук, несмотря на некую монотонность. Закличка «Весна красна» тоже поется ярким звуком, и там достаточно древний напев, не так много нот, она тоже монотонна. Мне понравилось, как это звучит вместе. А вот сочетание русского фольклора с арфой действительно необычно. Хотя кельтская арфа отличается от классической, и играют на ней преимущественно народную музыку. Тут отдельная история. Я услышала на фестивале выступление артиста, игравшего на кельтской арфе. И полтора часа проплакала, не могла остановиться — так меня поразила эта музыка. Никогда со мной такого не бывало. Мне захотелось самой играть на такой арфе. А мастер, который их делает, жил в Венгрии, и нужно было долго ждать, когда он сможет изготовить инструмент для меня – полтора года, как минимум. Но, видимо, мое желание было таким сильным, что арфу я получила всего через четыре месяца — по какой-то причине один из заказчиков отказался от инструмента, и арфа досталась мне. Теперь исполняю русский фольклор и в сопровождении арфы. Фольклор – это самая живая музыка. И там всегда было и есть место и для импровизации, и для собственной трактовки. Песни должны жить, развиваться.

- В вашем творчестве были проекты- эксперименты?

- Конечно. Начиная с самого первого – «Безымянных барабанщиков». Музыканты в начале двухтысячных, не имея возможности приобрести барабаны, делали их сами. А я пела народные песни, подстраиваясь под их ритмы. Было непривычно, но очень интересно. Дало вкус и понимание того, что и народная музыка – место экспериментов. С группой «Вороново крыло» мы объехали всю Россию, выступали практически на всех этно-фестивалях.  В 2018 году совместно с Валерием Толстовым начали проект «Космонавты», в котором соединили фольклор с электронной музыкой. Кстати, о космонавтах. Есть такой мультфильм Галины Голубевой «Ой как наши космонавты». Он сделан по мотивам песни Марии Тимофеевны Яковенко из села Покровка Белгородской области. Песню записали исследователи в 1983 году. Она в традициях той местности, но на относительно современном материале. Я ее тоже исполняю.

- Как формируется ваш репертуар? Знаю, что вы ездили в этнографические экспедиции...

- Было такое. Сейчас уже не езжу, работаю с архивами. К сожалению, зачастую все это доступно и востребовано очень узким кругом людей, занимающихся этнографией. Не справедливо, что такое бесценное культурное наследство никто не слышит, что эти прекрасные песни не поют. Хочется вернуть их людям. Но есть и открытые архивы. В интернете мне попался архив - там было 700 или 800 тверских песен, я их слушала несколько лет. И некоторые из них я теперь пою. Какие-то песни сразу на сердце ложатся, цепляют и тут же мысль начинает работать, как мне ее спеть. Другие - через время «всплывают» из памяти. Понимаешь, что это тоже «твоя» песня. Начинаешь с ней работать. Владимирцам я привезла три совершенно «новых» песни - Троицкую песню, «В хороводе были мы», давшую название нашему проекту, и «Уж ты зверь, да мой зверечек».

- Получается, что это ваша миссия – возвращать людям их наследие .

- Миссия – громкое слово. Андрей Котов, руководитель московского ансамбля духовной музыки «Сирин» рассказывал, что, когда они занимались сложным театральным проектом, требовавшим не только певческой работы, то его певцы заявили, что у них миссия - сохранять традиции русского духовного пения. А он ответил: «Я вас умоляю, какая миссия? Мы этим сами спасаемся».  Это и мое отношение отражает. Я не считаю свою деятельность миссией. Для меня – это внутренняя необходимость – делиться с другими этой музыкой. Как будто я нашла драгоценность и мне очень хочется поделиться радостью со всеми. Этим спасаюсь.