Выдающийся композитор Сергей Танеев критиковал Скрябина и смеялся над свахой

Сергей Иванович Танеев родился во Владимире 13 (25 по новому стилю) ноября 1856 года в дворянской семье советника Палаты государственных имуществ Ивана Ильича Танеева и был третьим по старшинству сыном в семье. 

Отец, словесник по образованию и чиновник по работе, страстно увлекался музыкой и буквально заставлял сыновей браться за инструменты. Но если у старших братьев с музыкой профессиональные отношения не сложились, то у младшего, Сергея, оказался талант. Он рано начал заниматься на фортепиано под руководством владимирских пианисток и уже в 9 лет вместе с отцом, матерью и братьями переехал в Москву, где стал серьезно учиться музыке. В итоге стал знаменитым пианистом, композитором и педагогом-легендой Московской консерватории.

О раннем детстве в родном Владимире Танеев не забывал и в письме коллеге и другу Антону Аренскому писал: «У нас был прекрасный дом, старинный, уютный, с большим садом. В саду была беседка с декорациями. В этой беседке раза два или три давались театральные представления... В саду были яблоки, смородина, малина... До сих пор я себя иногда представляю находящимся в нашем владимирском саду. Я часто забирался в кусты и ел смородину. Мне теперь стоит взять в рот красной смородины, чтобы начать вспоминать ощущения, очень похожие на те, которые я испытывал ребенком в нашем саду. Дом наш, проданный нами при отъезде в Москву, несколько лет назад сгорел, на его месте теперь стоит другой». (На месте бывшего Танеевского дома во Владимире вскоре построили больницу духовной семинарии, которая в советское время стала школой бокса.)

Талант юного владимирца в Москве высоко оценил выдающийся пианист Николай Рубинштейн: «Танеев принадлежит к числу весьма немногих избранных — он будет великолепный пианист и прекрасный композитор».

Петру Ильичу Чайковскому, которых преподавал Танееву композицию, очень нравилось в ученике «бодрое, здоровое, оптимистическое отношение к задачам жизни». Он признавался: «Не знаю никого, кто бы в моем мнении в сердечном отношении стоял выше Танеева». Они годами дружили и переписывались.

Танеев был совершенствовался бесконечно. Писал Чайковскому: «Играю аккуратно 5-6 часов в день..., приходится повторять какой-нибудь пассаж из листовой пьесы по двадцать раз, чтобы сообщить ему элегантность и легкость, требуемые от фортепианного виртуоза». Чайковский даже убеждал Танеева столько не напрягаться: «Я нахожу, Сергей Иванович, что вы слишком много играете. Зачем шесть часов? Два было бы совершенно достаточно. При вашей превосходной памяти для репертуара более двух часов не нужно...».

В Москве Сергей Танеев долго жил в одном доме вместе с родителями и семьей старшего брата Владимира. Кстати, дом в Москве Танеевы купили на деньги от продажи владимирского дома, который был наследством матери композитора, Варвары Павловны.

Между братьями Танеевыми была договоренность о том, что Сергей будет начинать играть на фортепиано не ранее 8 часов утра и заканчивать не позднее 10 часов вечера. Сергею пришлось даже устроить себе «немую» клавиатуру, чтобы упражняться беззвучно.

Только после кончины матери Сергей Танеев поселился отдельно от брата со своей няней Пелагеей Васильевной. По воспоминаниям ученицы Танеева, музыковеда Зинаиды Савеловой, няня была известна всем московским музыкантам, бывавшим в гостях у Танеева. Даже когда он был уже профессором, а затем и директором Московской консерватории. Устраивал у себя званые обеды. Ходил анекдот, что Пелагея Васильевна употребляла в качестве приправы на кухне листочки с лавровых венков, которые Танееву вручали на концертах.

Гостей у Танеева бывало много. «И все чувствовали себя тут непринужденно, всем бывало весело, уютно, все были обласканы, все запасались от него какой-то бодростью, свежестью, и всем, сказал бы я, жилось и работалось после посещений «танеевского домика» легче и лучше», — вспоминал ученик Танеева Сергей Рахманинов.

Танеев удивлял пунктуальностью. Пианист и композитор Александр Гольденвейзер вспоминал: «Когда я учился у него в классах контрапункта и фуги, уроки у нас начинались в 9 часов утра, а если нам случалось приходить в пять минут десятого, то Сергей Иванович всегда сидел уже в классе и что-нибудь играл. Не было случая, чтобы он пришел после 9 часов». Все у него было расписано по часам.

Уже в 52 года Танеев признался: «Когда я был очень молод, я составил себе расписание того, что я должен сделать до пятидесяти лет,— и все, что я наметил себе, я сделал. Так как я рассчитываю прожить сто лет, то я занят теперь тем, что составляю себе расписание на вторые пятьдесят». 

При этом работавший по четкому распорядку Танеев выглядел рассеянным и мог заблудиться в знакомых московских улицах. Гольденвейзеру сам Танеев рассказывал, как, выйдя однажды на Петровку, не мог сообразить, куда ему идти. Тогда Танеев сел на извозчика, в надежде, что тот его вывезет, а извозчик и говорит: «Барин, я первый день езжу по Москве. Вы мне покажите, куда нужно ехать!..» 

Учеников поражала «двойственность» Танеева. Он был в музыке больше консерватором, но умел видеть новое, хотя порой не любил сочинения учеников. Александру Скрябину Танеев как-то прямо заявил: «Меня прямо тошнит от вашей музыки». А относился к Скрябину по-отечески.

Сергей Танеев никогда не был женат и не имел детей. Единственной любовью его жизни (судя по письмам) считается жена художника Альберта Бенуа Мария Карловна. Но та, мать четырех детей, в тот момент не решилась уйти от мужа. Зато как комический случай Танеев воспринял попытку одной влюбленной него ученицы заслать к нему сватью: «Она стала говорить, что есть девица-красавица — очень богатая музыкантша, которой он очень нравится, и не желает ли Сергей Иванович вступить в супружество с этой девицей? Я стал хохотать, а она обиделась. Нет, ты подумай, - сваха, меня сватать!». 

Но гораздо более нашумело в обществе долгое увлечение Танеевым со стороны супруги Льва Толстого, Софьи Андреевны. Ее симпатия к композитору длилась годами. Игорь Стравинский, высоко ценивший Танеева как педагога, автора трактата по контрапункту и композитора, рассказывал: «Танеев до некоторой степени внушал нам благоговение по причине, не имеющей отношения к музыке: было широко известно, что он принадлежит к числу близких друзей графини Толстой»...

Софья Толстая нашла в музыке и дружбе Танеева утешение после смерти самого младшего сына. «Я осталась жива и обязана этим странному средству — музыке. Лучше всех действовала музыка Танеева. Иногда мне стоило только встретить Сергея Ивановича, послушать его бесстрастный, спокойный голос, и я успокаивалась».

Толстой возревновал жену к Танееву. Но в итоге странные романтические отношения Софьи Толстой и Сергея Танеева прекратились больше по его инициативе.

А еще Сергей Танеев полюбил велосипед и только после падения с него и травмы это увлечение оставил. Играл в теннис. Владел немецким, французским, английским языками, выучил эсперанто. Взялся еще за итальянский, чтобы прочитать в подлиннике либретто «Дон Жуана» Моцарта... 

Сергею Танееву не удалось прожить запланированные сто лет. Он заболел, простудившись на похоронах Скрябина, и умер в 1915 году в своем загородном доме в подмосковном Дятькове. Похоронен в Москве.

Сергей  Рахманинов  говорил о Танееве:  «Для всех нас, его знавших и к нему стучавшихся, это был высший судья, обладавший как таковой мудростью, справедливостью, доступностью, простотой. Образец во всём, в каждом деянии своём, ибо что бы он ни делал, он делал только хорошо».